Игральные карты, которые запрещали, монополизировали и превращали в искусство
Прямо перед Новым годом разные бренды независимо друг от друга прислали в редакцию несколько колод игральных карт — а мы и рады, ведь кто не любил в детстве перекинуться партию-другую в «дурака». Кажется, карты — глубоко пустивший корни элемент культурного кода, воспетый еще Пушкиным и Достоевским. Но куда эти корни уходят? Разбираемся.
Как и многие замечательные изобретения нашей цивилизации, игральные карты пришли из Восточной Азии. Почти в том виде, в котором мы их знаем, карты упоминались в Китае и Корее как минимум в XII веке, а еще 500 годами ранее есть свидетельства о прародителях азартной игры с использованием продолговатых листов бумаги, деревянных табличек и даже слоновой кости.
Сама идея игр, в которой используют набор плоских предметов с теми или иными значками, была широко распространена в древности. В Индии играли круглыми картами ганджифа, в Японии была распространена карточная игра ута-гарута, для нее изначально использовали раковины мидий с изображениями бытовых сценок и сюжетов стихов.
Но откуда появились цифры и масти? «Совершенно определенно китайские игральные карты, дошедшие до наших дней, происходят от китайских бумажных денег, имеющих рисованные обозначения своего достоинства», — считают специалисты Бруклинского музея. Постепенно деньги трансформировались в карты — они отличались от современных, были более узкими и длинными, а еще китайская колода состояла из 120 карт — по 30 каждой масти.
Как именно карты попали в Европу, доподлинно неизвестно, зато известно когда — в XIV веке. Скорее всего, за популяризацией игры стояли арабские купцы, которые традиционно были посредниками между Европой и Китаем (хотя считалось, что исламский мир всегда отрицал азартные игры, но моряки есть моряки). Средневековые карты во Франции напоминали Таро и, по-видимому, стали копией тех, что были в ходу у арабских военных-мамлюков. В колоде мамлюков насчитывалось 56 младших арканов и 22 старших козыря, они делились на четыре масти: мечи, посохи, кубки и пентакли (также известные как диски и монеты).
Европейское общество, похоже, восторженно восприняло экзотическое новшество. По крайней мере, в хронике швейцарского города Берн есть запись от 1367 года, сообщающая о запрете карт: слишком уж не богоугодное дело. В последующие десятилетия запретов в разных городах Европы становилось все больше, значит, и популярность карт неизменно росла. А в 1392 году в реестре счетной палаты короля Франции Карла VI появляется запись об уплате королевским казначеем денег художнику Жакмену Грингонье за изготовление трех колод карт, украшенных «позолотой и несколькими цветами краски с многочисленными затеями для развлечения нашего господина — короля».
Поначалу карты рисовали вручную и, соответственно, позволить себе их могли только состоятельные особы, но уже к началу XV века приспособили нанесение изображений при помощи трафаретов, что сильно удешевило и ускорило процесс изготовления. Сами изображения тоже упростили: если изначально на каждой карте была затейливая картинка, то впоследствии она свелась к простым значкам. По легенде, привычные нам четыре масти придумал французский рыцарь Этьен Виноль: по его задумке масть червей обозначала церковь, бубны — стилизованный наконечник стрелы — были символом вассалов (в армию из них обычно набирали лучников), трефами, похожими на клевер, зашифровали земледельцев, а пиками, собственно, самих рыцарей. Другая версия гласит, что масти изображают четыре главных предмета рыцарского обихода: трефы — мечи, пики — копья, бубны — знамена или гербы, черви — щиты.
Вскоре в Париже появился запрет для населения на игры в «теннис, шары, кости, карты или кегли по рабочим дням»: похоже, новые хобби могли пошатнуть работоспособность трудяг. Так, горожане, в чьих квартирах играли в азартные игры, платили штраф, а в худшем случае их могли даже изгнать из города. Но, как это часто бывает с запретами, всеобщая любовь к картам только усилилась — в них играли и простолюдины в кабаках, и высшее общество в гостиных. К середине XVI века английские аристократы охотно добавляли игральные карты на свои парадные портреты (чего стоит хотя бы «Портрет Эдварда Виндзора и его семьи» 1568 года, на котором картами балуются даже самые младшие дети лорда).
В России карты появились в начале XVII века — и, конечно, сразу попали в государственную немилость. Согласно указу царя Алексея Михайловича от 1649 года, карточные игры считались преступлением, за которое полагались удары кнутом, клеймо раскаленным железом, отрубание пальцев или вырывание ноздрей. Легитимизировали карты только при Петре I: по его уставу, кстати, в армии и на флоте не дозволялось проигрывать в карты больше одного рубля, но это не мешало служивым спускать все. Как мы знаем по произведениям Пушкина, Достоевского и других писателей, карточные игры прочно закрепились в русской культуре, они были причиной внезапных доходов или банкротства, закручивали драматические сюжеты и доводили до трагедий.
Хотя сам Петр играл в карты редко, он не только снял запрет, а даже наладил выпуск колод, что принесло казне немалый доход. Александр I ввел монополию на производство игральных карт, сохранившуюся до 1917 года. Чтобы карты были более гладкими и долговечными, их натирали тальком — такую колоду называли «атласной». Дюжина колод атласных карт в 1855 году стоила 5 рублей 40 копеек — немалая сумма для того времени. В 1881-м цены еще повысили — атласная колода стоила от 1 рубля 75 копеек до 3 рублей. Выпускали и более дешевые колоды на второсортной бумаге «для публики» — их цена начиналась от 60 копеек за колоду. После революции монополия перешла в ведение Народного комиссариата финансов, и в 1935 году колода атласных карт уже обходилась в 6 рублей. А вот рисунки на атласной колоде практически не менялись с середины XIX века. Изображения валетов, дам и королей создал художник и академик живописи Адольф Иосифович Шарлемань. Подлинники его эскизов не так давно приобрел музей Петергофа.
Интересно, что сейчас один из главных способов заработать на картах — не выигрыши, а коллекционирование и продажа антикварных колод. Например, в 1970 году на Sotheby’s распродавали карты лондонской фабрики De La Rue, тогда удалось выручить £12 тыс., а в 2006 году на Christie’s коллекцию любителя игральных карт Стюарта Каплана из 300 колод продали суммарно за $412 тыс. источник
