Всё о чём вы еще не знали

1 января на HBO вышло «Возвращение в Хогвартс» — специальный эпизод к 20-летию первого фильма о Гарри Поттере, премьера, заранее омраченная скандалом вокруг Джоан Роулинг, которую не позвали на реюнион. По просьбе Esquire книжный блогер и учитель Татьяна Наумова рассуждает о том, почему нужно оставить Роулинг в покое и почему мы все равно будем верить в волшебство.

Книги про Гарри Поттера — это, безусловно, феномен, который можно попытаться объяснить, но сделать это до конца невозможно: волшебство побеждает реальность. Я помню, что читала первую книгу в 2000 году после того, как одноклассник моего младшего брата взахлеб рассказывал о мальчике-волшебнике. Начинала с огромным скепсисом (что может понимать в литературе третьеклассник), потом уже ничего не помню, кроме того, что толстый том закончился слишком рано.

История о Гарри Поттере стала идеальной сказкой для детей рубежа веков. Они жили в мире, который начинал быстро меняться, у них были проблемы и пока не было никаких ресурсов для их решения. Роулинг, создавая Хогвартс, говорила о загадочных дарах, спящих до поры времени талантах и способности преодолевать все. Ее герои не были похожи на канонических героев, поигрывающих мускулами и готовых уничтожить с помощью пары несложных заклинаний тысячи врагов. Они были детьми, остро почувствовавшими зло и вступившими в борьбу.

Проницательность героев выросшему читателю может показаться наивной; конечно, Квиринус Квиррелл идеально подходит на роль злодея. Ну, в самом деле, разве не слишком просто все немедленно свалить на мрачного преподавателя темных искусств? Впрочем, если начать читать заново, то произойдет еще одно волшебство: читатель поймет, что можно помнить сюжет, можно даже вырасти, но невозможно перестать попадать под силу истории, которая ведет тебя за собой и не требует рационального. Просто доверься.

Мир, возникающий в книгах о мальчике, который выжил, поражает многомерностью и многоплановостью. Джоан Роулинг не скрывает, что подробно разработала сюжет и только потом начала работать над текстом, поэтому созданные книги похожи на гигантские архитектурные сооружения, поражающие мастерством и изяществом. Здесь срабатывает и детальная проработка истории (сюжет был прописан от начала и до конца перед работой над непосредственным текстом), и огромное количество сведений о героях (большинство даже не вошло в книги), которые благодаря пристальному вниманию оказались действительно живыми. Это очень импонирует; только представьте, что есть время и силы на проект, большая часть которого окажется подводной частью айсберга. Нет поспешности, нет погони за трендом, есть выстроенный и продуманный мир, подчиняющийся законам большой литературы.

Стоит отметить и то, насколько мир оказался вещественным. От автора всегда требуется большое количество усилий, чтобы не только населить некое условное пространство, но и обставить его так, чтобы с первых страниц было понятно: «Конечно, это же Косой переулок!» Это не страна волшебных эльфов, пьющих росу из чашечки цветка, а вселенная со множеством узнаваемых артефактов и предметов. Иногда кажется, что если выйти на улицу и спросить случайных прохожих о цветах Гриффиндора, то мало кто ошибется. Можно частично объяснить подобный феномен успехом экранизаций, но они вырастали из продуманного мира, где шоколадная лягушка была таким же символом магии, как и волшебная палочка.

Книги оказались популярными и потому, что наследовали огромному количеству традиционных текстов, выдержавших проверку временем. Во‑первых, невозможно не заметить классические истории воспитания и взросления, и, разумеется, раз речь идет о сироте, то стоит упомянуть Чарльза Диккенса. Эдит Несбит и Фрэнсис Бернетт, чьи имена до сих пор известны множеству детей по всему миру, тоже вдохновляли Роулинг. Для взрослых читателей небезынтересным оказались отсылки к Чосеру, к Данте, разгадывание истинного значения имен и попытки перевода заклинаний.

Классический роман воспитания — жанр отличный, но трудоемкий. Основная сложность его в том, что автор должен хорошо понимать, куда движется история и что должно получиться в конце. При этом нельзя загнать героев в жесткие рамки, потому что свободу выбора никто не отменял. Сюжет должен умело балансировать между правдоподобностью и конечной точкой, в которой лучами сойдутся все события. Это тоже отличительное свойство циклов: если оглядываться назад из случайной точки сюжета, то становится видно, как все переплетено и взаимосвязано. Никаких случайных сцен, никаких неважных поступков, все пошло в ход.

Мир магии оказывается совсем не таким простым, как ожидалось от детской сказки, и это тоже не могло не сказаться на его популярности. Вот мальчик со шрамом, летающие совы, плачущее привидение в туалете, но за всем этим вставали идеи о неразделимости добра и зла, о неизбежных потерях, о недопустимости насильственного причинения пользы. Стоит вспомнить и полукровок, и борьбу Гермионы за права домовых эльфов, и гибель полюбившихся героев, оказавшихся разменными фигурами в огромной и сложной партии Тома Реддла. И хочется, конечно, чтобы никакого Тома Реддла не было, и дементоров не было, и никто не умирал, но мир никогда не ограничивался нарядной залой с тысячами парящих свечей и отвратительными конфетами, и за то, чтобы что-то хорошее продолжало существовать, приходилось бороться, но это того стоило.

Цикл обладает еще двумя важными качествами. Он рос вместе с читателями, и это было великолепное переживание, когда люди, ставшие родными, от книги к книге сталкивались с реальными подростковыми проблемами, а не только сражались с дементорами и пытались выследить того-чье-имя-нельзя-называть. Огромным плюсом стало создание действительно семейного продукта для чтения: это были тома, которые объединяли родителей и детей. Все-таки текст, созданный Джоан Роулинг, был не так прост, чтобы младший школьник уверенно его преодолевал, а значит, нужно было идти за помощью к старшим. И совместное узнавание мира и героев становились тем опытом, за который можно быть благодарными автору.

Вообще стоит отметить, что детская и подростковая литература становится успешной прежде всего благодаря искренности. Можно обмануть кого-то, но нельзя обмануть сотни тысяч людей, для которых вселенная Гарри Поттера стала по‑настоящему необходимым и безопасным пространством. Рискну предположить, что это во многом заслуга Джоан Роулинг, не отступавшей от своих представлений о хорошем и плохом и верившей в них. Мы можем не соглашаться с этими представлениями, считать их устаревшими и даже заодно объявить бойкот автору. Но станут ли от этого хуже книги? источник