Лишь бы не работать
По сумме морфологических признаков человек очень похож на орангутана. Сейчас эти человекообразные обезьяны живут только на Суматре и Калимантане.
Билет Москва — Бали — 500 долларов, Бали — Ява — 40 долларов, Ява — Борнео — 30 долларов, лодка в нацпарк — 600 долларов, получить по шее от орангутана — бесценно.
Человеческая ДНК на 50% совпадает с ДНК банана. Считаем ли мы бананы дальними родственниками? Скорее всего, нет. А если ДНК совпадает больше чем на 95%?
У высших приматов совпадение ДНК с человеческой — от 96,5% (у орангутанов) до 98,4% (у шимпанзе). Однако по сумме морфологических признаков современный человек на порядок больше похож на орангутана, чем на шимпанзе, и для нас это интуитивно важнее, чем ДНК-сходство.
Орангутаны, например, единственные среди высших приматов (помимо человека), у которых есть борода и усы. Эти обезьяны широко пользуются орудиями труда. И не только труда — скажем, во время дождя они легко соорудят себе зонт. Детеныши живут с матерью лет до восьми, то есть довольно долго. А малайцы вообще считали своих соседей-орангутанов не похожими на человека, а именно людьми, просто немного другими.
ЗООСПРАВКА
Орангутан
Pongo Lacepede
Класс — млекопитающие
Отряд — приматы
Семейство — гоминиды
Род — орангутаны
Виды — калимантанский орангутан, суматранский орангутан
Орангутаны — самые крупные современные древесные обезьяны (до 100 кг). Рост — до полутора метров.
В отличие от горилл не являются строгими вегетарианцами. Это единственный современный род в подсемействе Ponginae, к вымершим родам которого относятся гигантопитеки (Gigantopithecus) и сивапитеки (Sivapithecus).
Орангутаны мигрировали из Африки и достигли Юго-Восточной Азии на 15 миллионов лет раньше людей. В настоящее время живут только на Суматре и Калимантане. Продолжительность жизни на воле — около 30 лет.
На двух далеких островах
Единственные два места на планете, где сохранились дикие орангутаны, — это острова Суматра и Борнео, он же Калимантан. Самая крупная популяция этих больших человекообразных обезьян живет на юге Калимантана, в Национальном парке Танджунгпутинг, огромном лесном массиве, пронизанном густой сетью рек. Несколько дней мы жили на лодке, шли по широким потокам цвета горохового супа, заходили в мелкие речушки с водой, как крепкий чай, и жизнь джунглей тихо проплывала мимо. Иногда лодка причаливала, и гид-даяк уводил нас вглубь леса показывать местные чудеса: кувшины насекомоядных непентесов, норы тарантулов, термитники, гнезда муравьев-портных. Даяки ходят по джунглям босиком: пугалки про паразитов, проникающих в организм через кожу, на них не действуют. Но один раз мы все-таки увидели, как у храброго даяка сверкают пятки: тропинку пересекала колонна огненных муравьев.
Наш гид учился и работал в лагере «Лики» при этом заповеднике, главном международном полевом центре изучения и реабилитации диких орангутанов. Его босс и наставник — профессор Бируте Галдикас. Великая женщина, посвятившая жизнь изучению и охране орангутанов и, кроме прочего, добившаяся создания нацпарка на территории их обитания. Она основала лагерь «Лики» в 1971 году и работает здесь до сих пор, время от времени приезжая в свой деревянный домик при исследовательском центре. Говоря о профессоре, гид благоговейно понижает голос. И правда, трудно поверить, сколько одна женщина может сделать в масштабах острова, страны и мира из одной только любви к обезьянам. Трудно, пока не увидишь этих обезьян своими глазами.
Учиться, учиться и еще раз учиться
Даже по фотографиям ясно: орангутаны — обаятельные существа. Более того, они самые тихие, скромные и даже интеллигентные из наших ближайших родственников. В переводе с малайского «оранг утан» — «лесной человек». Местные жители верят, что орангутаны — это настоящие люди, которые ушли жить в лес и перестали разговаривать, чтобы их не заставили работать. Заниматься тяжелым физическим трудом орангутаны как настоящие интеллигенты действительно не любят (шутка). Зато они любят учиться (а это уже не шутка).
Самый популярный учебный метод у них, как и у всех обезьян, — обезьянничанье. Орангутаны — большие мастера подражания. Например, они подсмотрели, как местные жители ловят рыбу, и теперь тоже, бывает, сидят на берегу с прутиками и что-то «удят». Ничего у орангов, конечно, не ловится, но такая мелочь никогда не останавливала настоящего рыбака.
Орангутаны не умеют плавать, хотя обычно не боятся воды, но гид рассказывает, как один молодой самец научился использовать в качестве плавсредства пустую пластиковую канистру. Одной рукой обнимал ее, а второй греб. А молодая самочка Принцесса даже освоила каноэ, используя руки как весла.
Руки у орангутанов и правда хоть куда. При максимальном росте 150 см размах рук доходит до двух с лишним метров. Но это адаптация не для гребли, а для жизни на деревьях. Орангутаны часто передвигаются с помощью брахиации: «шагают», хватаясь руками за ветки и перебирая ногами. Брахиация — фактически прямохождение с помощью рук. Есть гипотеза, что этот вид передвижения когда-то был свойственен всем древним высшим приматам. Но остался только у орангутанов и людей, а гориллы и шимпанзе перешли к эволюционно продвинутому хождению на костяшках пальцев. То есть нас с орангутанами объединяет еще и верность «олдскульной» технике передвижения. А вот прыгать с ветки на ветку орангутаны избегают: слишком тяжелые. Но даже эта предосторожность не спасает, и в костях, особенно старых самцов, часто находят сросшиеся переломы — следы былых падений.
Врагов, кроме человека, у орангутанов немного. Суматранский тигр не лазает по деревьям, а дымчатый леопард не справится с крупным самцом. Да и с самкой не так-то просто. При опасности орангутаны ломают ветки и очень ловко ими дерутся или просто бросают в нападающего какую потяжелее. Один разъяренный самец чуть не убил так саму Бируте Галдикас, швырнув в нее огромную дубину.
Сто лет одиночества
Орангутаны — единственные антропоиды, которые ведут одиночный образ жизни. У шимпанзе и бонобо групповой брак, у горилл — гарем, самцы же орангутанов и самки с детенышами живут строго раздельно и встречаются только тогда, когда самке понадобится следующий детеныш. А это случается нечасто — раз в 6–7 лет. Такая любовь к одиночеству удивительна, поскольку высокий интеллект обычно сочетается со сложной социальной структурой и развитыми отношениями между членами группы. Но изучение орангутанов показало, что их группы распались совсем недавно, не больше нескольких сотен лет назад, и произошло это, вероятно, из-за падения продуктивности леса и антропогенного давления на популяцию. Причем на Суматре орангутаны остались ближе к групповому формату: доминантный самец контролирует большую территорию, включающую в себя анклавы нескольких самок с детенышами. Но подобие пары-брака образуется только на период размножения.
Причем орангутанихи разработали методику для определения характера жениха и его матримониальной годности. «Они приближались к обедающему самцу и выкрадывали у него какой-нибудь деликатес, при этом далеко не убегали, а оставались следить за реакцией обворованного. Если он начинал возмущаться и проявлял агрессию, требуя возврата пищи, самки с криками убегали. Зато, если самец относился к инциденту спокойно, женская особь оставалась при нем и в большинстве случаев в недалеком будущем становилась его сексуальным партнером. Воруя еду, сексуально активные самки тестируют степень агрессивности самцов», — сообщает журнал Behavioral Ecology and Sociobiology.
В пользу гипотезы недавней утраты группового образа жизни говорит и сильно выраженный половой диморфизм. У истинно одиночных животных самцы и самки почти не отличаются друг от друга. У орангутанов же самцы иногда в два раза крупнее, мощнее и лохматее самок, голова их украшена массивным кожно-жировым лицевым диском. Еще одна уникальная особенность орангутанов — наличие двух форм самцов, доминантов с развитым лицевым диском и субдоминантов без него. Самки, разумеется, предпочитают самцов помордатее, а с лишенными наростов спариваются менее охотно. Но зависит ли развитие лицевого диска от генов и вообще врожденный это признак или приобретенный, пока точно неизвестно.
Кроме чисто эстетической ценности, лицевой диск служит самцам резонатором, усиливая их уханье, рев, крики и массу других звуков . У орангутанов очень сложный и разнообразный вокальный язык, помогающий им общаться в густом лесу: это еще одно свидетельство лишь недавно утраченной социальности. Значения некоторых «слов» для нас интуитивно понятны, а некоторые оказываются сюрпризом. Например, чмокающий звук означает не «иди поцелую», а «уйди отсюда, не то получишь». И ошибка в переводе может вам дорого стоить.
Как это водится у высших приматов, недавно оторвавшиеся от матери подростки тренируют социальные навыки, собираясь в так называемые банды. Мы даже одну такую видели: пятеро молодых орангутанов чинно сидели на соседних деревьях, медленно и аккуратно объедая листья. Ни драк, ни шума, ничего. Банда ботаников.
В меню орангутанов пара сотен видов фруктов и съедобных растений, но больше всего они любят спелый дуриан (этот запакованный в колючую шкуру «король фруктов» со вкусом крем-брюле и запахом подгнившего печеного лука сводит с ума не только орангутанов). Есть мнение, что помет орангутанов, поевших дуриана, — одна из самых зловонных субстанций на свете. Но это мнение тех, кто просто не любит орангутанов и дуриан.
Впрочем, фруктовое изобилие в джунглях случается редко, и большую часть года орангутаны довольствуются зелеными частями растений. А то и вовсе живут впроголодь, не испытывая от этого особого дискомфорта — уровень метаболизма у них лишь немного выше, чем у ленивцев. Только самки с детенышами не могут позволить себе голодать и при случае даже охотятся на толстых медленных лори (небольшие приматы).
Но когда в джунглях наступает сезон фруктов и нет надобности выходить к кормовым площадкам, которые для них организует нацпарк, орангутаны на глаза не показываются. И только нашим невероятным везением можно объяснить тот факт, что мы все-таки встретили их довольно много, десятка три. Они сидели на деревьях по обе стороны реки, вили гнезда, ели термитов, нянчили детей, а с одной рыжей красоткой мы даже ударили по рукам. А потом слегка получили от нее по шее. Потому что каждая дикая девочка-орангутан должна уметь отшивать незнакомцев.
Материнское воспитание
У остальных человекообразных детеныш учится, глядя на всех членов группы. Отцы, матери, бабушки, тетки, дядьки, старшие братья — с миру по нитке набираются навыки взрослой жизни. А детеныша орангутана учит только мать. Поэтому у орангутанов длинное детство, они кормятся молоком до четырех лет, а потом еще пару лет живут при матери. Каждая хорошая мать-орангутан должна научить ребенка очень многому, например:
- Строить гнездо: орангутаны ночуют в гнездах из листьев, а в дождь еще приделывают сверху подобие зонта. А чтобы в гнезде не заводились паразиты, каждый вечер сооружают новое.
- Отличать съедобное и несъедобное: техника обучения такова — детеныш пытается съесть нечто неудобоваримое, мать легонько шлепает его, нюхает несъедобный объект и дает понюхать ему. Детеныш запоминает, за какой запах получил подзатыльник, и впредь старается его избегать.
-
- Ловить термитов: мы видели, как пятилетний «парень» сидел на дереве с трухлявой колодой, полной термитов, и выуживал их пальцами. А некоторые продвинутые мамаши учат детей доставать термитов прутиками.
Орангутанихи — очень ответственные матери, и пока не обучат детеныша всем жизненно важным премудростям, следующего не заводят. В итоге размножаются орангутаны в природе редко. Самцы бы, конечно, рады распространять свои гены почаще, но не имеют такой возможности. Если явиться к самке без приглашения, она просто залезет повыше и будет посылать оттуда воздушные поцелуи в значении «уходи». И самец уходит. А что ж ему остается делать — он весит под центнер, она в два раза меньше, и все попытки догнать самку закончатся тем, что он упадет и что-нибудь себе сломает. Лучше подождать приглашения.
В неволе же отношения орангутанов складываются иначе, и самкам приходится снова привыкать к постоянному обществу самца. Зато и детеныши в питомниках рождаются в среднем чаще, раз в четыре года.
Вообще дикие орангутаны людей боятся и избегают. И есть за что: люди им и правда здорово насолили. Из-за браконьерства, а еще больше из-за сведения джунглей под плантации масличной пальмы численность диких орангутанов сократилась до угрожаемой у калимантанских и критической у суматранских. Чтобы как-то исправить положение, Бируте Галдикас и открыла при лагере «Лики» адаптационный питомник для малышей-орангутанов, оставшихся без матери. Люди буквально заменили приматам родную мать: кормили, ухаживали за детенышами и учили всему, что должен уметь самодостаточный орангутан. Над тропинкой в глубине леса нас встретила дочь одной из тех «выпускниц». Гид узнал ее: «Урсула, Урсула!» Урсула смотрела на нас с любопытством и без страха. Она родилась и выросла в джунглях, но от матери усвоила: люди не опасны. Можно поиграть с ними, а надоедят — прогнать веткой.
От ветки, конечно, пришлось поуворачиваться. Но вообще это здорово, когда тебя прогоняет со своей территории представитель первого непуганого поколения диких орангутанов.
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 2, февраль 2016
источник
